Память поколений. Воспоминания о Льве Циновкине
Ко Дню Победы ПКО РГО – ОИАК планировало провести мероприятие «Память поколений», на котором любой желающий мог поделиться воспоминаниями о своих родных и близких, принимавших участие в Великой Отечественной Войне. По объективным причинам мероприятие было отменено, а подготовленные материалы мы разместим на нашем сайте.
Продолжают серию публикаций воспоминания члена ПКО РГО – ОИАК Виталия Циновкина о деде – ветеране Великой Отечественной Войны Льве Ивановиче Циновкине.
Воспоминание о деде
Мой дед Циновкин Лев Иванович, 1914 г.р. уроженец города Сталинград (ныне Волгоград), потомственный волжско-донской казак. Ветеран Великой Отечественной Войны. Участник обороны за Сталинград. Награжден орденом Великой Отечественной Войны II степени, медалями «За Отвагу», «За оборону Сталинграда».
Дед не любил рассказывать про войну. Мы, малые, облепим его. Нам было лет по шесть…
«Деда! Расскажи про войну!» – просили мы его. Он как-то хмуро усмехнется и скажет: «Вам это не надо…»
Все рассказы про войну, я слышал тайком или с пересказов взрослых.
Дед был неоднократно ранен. Я помню у него шрам на лопатке от осколка… Один даже остался, удалять было опасно. Когда я был маленьким, я даже не задумывался, какой сложный путь прошел дед, через войну, через тяготы и лишения. Он всегда был улыбчив. Помню отец меня привез на рынок, а там дед с бабушкой продавали свой урожай яблок. Дед в кепке, улыбается. Выбрал самое красивое яблоко, потер о пиджак, подмигнул и предложил мне. Я был еще совсем маленький, лет 5 или меньше. Но мне запомнился этот эпизод. А еще я помню, что по малолетству не признал деда, но яблочко взял. Таким я и запомнил деда. В кепке, улыбающийся. Такой родной.
Дед на начало войны проживал в городе Сталинград, работал на Заводе Красный октябрь. Это был один из крупнейших заводов СССР. Он производил 9% всей выпускаемой в стране стали, включая изделия военной техники. Кроме того, завод был одним из немногих предприятий, еще до войны освоившим выпуск различных марок углеродистого и легированного металла, спрос на который в военное время вырос в разы. К началу войны цеха были перестроены для производства корпусов танков и артиллерии.
Продукция предприятия имела оборонное значение и завод продолжал свою работу вплоть до подступа немецких войск в 1942 году.
Дед рассказывал, что с началом войны, всех работников завода призвали в армию, переодели в солдатские гимнастерки. И в таком виде, на военном положении, они ходили на работу. Когда в 1942 году немцы подошли к Сталинграду, все работники, от станка, взяв автоматы, пошли защищать свой завод, свою Родину.
С рассказов взрослых я помню, что он был зачислен в роту автоматчиков-истребителей. Ходил в разведку. Вот один из случаев: нужна была разведка, дед вызвался участвовать. Нужно было проскочить на лошадях. Лошадь подстрелили немцы и она накрыла своим телом деда. Он пытался выбраться из-под лошади, но не смог. Подбежали немцы. Дед притворился мертвым. Немцы осмотрели тела. Дед лежал в лужи конской крови, и фашисты подумали, что он мертвый – оставили его и ушли восвояси. Дождавшись ночи, дед все-таки сумел выбраться из-под тела животного и пополз в расположения своих. Когда добрался до советских окопов – получилось так, что он вышел в расположение другой части. При нем не было документов, в разведку ходят – сдают все личные вещи, ордена, медали и документы. Прицепился «особист»: «Ты шпион!» Дед говорит: «Свяжитесь с моей ротой – вам там все объяснят». Два дня пришлось сидеть на гаубвахте, как шпион. Потом все выяснилось. Приехал командир деда и «начистил рыло» нерадивому «особисту», который не связался с ним.
Еще один случай. После атаки погиб командир отряда. Спрашивают: «Кто видел, где погиб командир – нужно вытащить с поле боя тело». Дед вызвался: «Я знаю! Видел». «Сможешь найти место?» – спрашивают его. «Да!»
Дождавшись темноты дед пополз на нейтральную территорию, искать тело командира. Нашел. Нужно возвращаться. Он привязал командира себе на спину, так как можно было перебираться только ползком. Территория все время простреливалась фашистами. И все же он вынес тело убитого командира на себе.
Все рассказы отрывочные. Дед не любил подробно рассказывать. Только фрагментарно. Я даже не знаю их порядок во времени. Рассказывал о ночной атаке. Шли в бой. Рядом взорвалась мина и одному солдату осколком срезало голову. А боец еще метров десять бежал в атаку, потом тело закачалось и упало ничком. Такие отрывочные воспоминания…как вспышки взрывов в темноте. Что-то покажется, проявится. Яркое и ослепительное, а после думаешь: не привиделось ли?
В Сталинграде давали паек на четверых, каша, кулеш или еще что там готовили в полевых кухнях. И к пайку была булка черного хлеба. Дед рассказывал, что она такая твердая была, засохшая и мороженая. Они ее с автомата расстреливали, собирали осколки хлеба. Делили и рассовывали по карманам. «А потом сосали как конфеты! Вкусно было!» – рассказывал дед.
Вспомнил еще один рассказ. Про Фаустпатрон. Боец обзавелся трофейным Фаустпатроном (одноразовое противотанковое оружие) Устройство простое. Трубка с выбивным зарядом (порох) и противотанковая граната на конце. Один пытливый боец решил ее разобрать. Все говорили: «На кой ляд тебе?» А он: «Надо...» И с деловитым видом зажал этот фаустпатрон между ног и начал курочить. Снял боевую часть, приступил к разбору трубки. Сработал заряд. Порох поджег ватные штаны. Боец, слегка контуженный и полностью обескураженный, коварством вражеского оружия, был поднят на смех всем отрядом! Клочки ваты занялись тлением и дым еще долго клубился из причинного места.
Мне всегда рисовался портрет этого бойца... Такой Ваня, от сохи. Ничего не понимает, но надо разобраться. Подходит к делу обстоятельно, но в силу необразованности - попадает впросак.
А вдруг в хозяйстве сгодится?!)) А ведь...такие люди и сломали гитлеровскую машину...Они знать не знали, где это Германия... Но дошли до Берлина…
Как-то ранили деда. Я не знаю, какое по счету это ранение было. Зимой ротой шли на лыжах. На задание. Я так понял вдоль берега Волги. Потому что дед рассказывал про заросли камыша. Дед как-то неловко поскользнулся и подался телом назад. В этот момент прозвучал выстрел. В камышах лежал немецкий стрелок и выстрелил в деда. Если б дед не поскользнулся – пуля бы попала в висок. А так прошила нос. «Кровь, сопли, слезы из глаз! Мысль – отстрелили нос, буду как «сифилитик». И такое зло взяло, - рассказывает дед, - Немец вот буквально в дух шагах лежал. Я его прикладом! Бил, не помня себя! У немца голова как спущенный мяч получилась! Потом меня бойцы оттащили».
В полевых условиях наложили повязку, плотно прибинтовали нос. Потом в госпитале меняли повязки и тоже плотно бинтовали. А когда начало подживать – сняли повязку, и врачи сказали: «Ой как все хорошо у вас тут!» Дед думает: «Что ж хорошего, отстрелили нос, как жить потом с таким рылом?» Глянул в зеркало. Нос сплюснутый, но сросся. Жить можно.
А мне всегда говорили, что нос у меня «востренький» в деда пошел! Я гляжу на деда, сплющенный и ни разу не острый. Я тогда не знал еще о ранении.
В одном из боев, дед попал под пулеметную очередь из немецкого танка, направили в тыловой госпиталь. На распределении написали в истории болезни «Эвакуация в тыл». Посадили в госпитальный эшелон. Дед припрятал свои документы, и когда увидел, что поезд идет в направлении от Сталинграда – сбежал. Не хотел оставлять родной город. В дороге, пока добирался, пришлось попроситься на постой. Приняли как родного. Мать с малолетней дочкой. Дали умыться. Не с руки было с раненой рукой раздеться и умыться. Девочка хозяйская подбежала: «Дяденька! Давайте я вас умою!» – «Ну подсоби». Она старательно умыла его своими маленькими ручками, вытерла рушником. Дед в благодарность отдал ей кусочек сахара, который приберег.
На следующий день, уже ночью добрался до дома. Волновался очень перед встречей с мамой. Не знаю, о чем думал…Долгая разлука, раненый, война кругом. Сидел рядом с отчим домом и курил… Потом решился. Постучал в дверь: «Хозяйка! Воды напиться не дадите?» Решил так пошутить, или от волнения так сказал. Ему в ответ: «Ой, милок, поздно уже. Я одна. Иди вниз по улице. Там колонка. И напьешься!» Не узнала мать голос сына. Дед расстроился. Отошел. Снова за папироску. Потом все же снова подошел. Постучал в дверь. Снова в ответ: «Милок! Я ж сказала уже! Не пущу! Иди с Богом!» Дед уж не выдержал: «Мама! Это я!»
И еще один эпизод. С рассказа отца. По телевизору была передача «От всей души» - Валентина Леоньтьева вела. Там разыскивали летчика. Обстоятельства: Битва за Сталинград. Вынужденная посадка. Бойцы сталинградского фронта спасли из-под обстрела. Дед говорит: «Помню я этого летуна. Сел напротив наших позиций. Вытащили с бойцами из-под кинжального обстрела».
Отец говорит: «Давай напишем?!» Дед: «А что писать? Ну вытащили! Говорим ему: «С тебя магарыч!» Летчик: «Не вопрос! Ликер «Шасси» уважаете?» Ночью пошли сливать амортизирующую жидкость с шасси. Смесь спирта и глицерина». Дед застеснялся обнародовать эту историю.
Все было на войне. И горести, и радости. Бойцы все пересилили. Они сражались за Родину. За Отчизну. Грудью встали в один ряд. Если б не они... Никто тогда не думал о себе. «Нам бы фашиста сломать – а там и заживем!» Так и дошел дед, со своими шестью ранениями до Курской дуги. Там его уже комиссовали и строго предписали в эвакуацию.
Виталий Циновкин, член ПКО РГО – ОИАК
