Новое о В.К. Арсеньеве

Иван Николаевич Егорчев, один из самых авторитетных исследователей деятельности, творчества и личности Владимира Клавдиевича Арсеньева провёл лекцию в ОИАК.

Постоянная работа в архивах, переписка с многочисленными музеями и фондами, личные встречи позволяют И.Н. Егорчеву добывать  новые сведения об уникальной личности путешественника и подробностях его экспедиций.Тема встречи так и была обозначена – «Новое о В.К. Арсеньеве».  

Поражает диапазон исследовательских интересов Арсеньева. К примеру, он серьёзно занимался орнитологическими исследованиями. Не будучи профессиональным орнитологом, он отправлял отобранные, препарированные экземпляры пернатых авторитетным специалистам, получал от них точное определение и научное описание вида и составлял коллекции. Эти коллекции рассылались в разные города и до сих пор в прекрасном состоянии хранятся в музеях Ульяновска, Санкт-Петербурга, Казани, Хабаровска. Кстати, в Хабаровске осталась одна из самых больших коллекций собранных Владимиром Клавдиевичем –  102 экземпляра. Помощником в этом деле ему был известный охотовед и учёный А.С. Бутурлин, который не раз в своих статьях ссылался на «энергичного исследователя Уссурийского края штабс-капитана Арсеньева». К сожалению, в нашем, Приморском музее, носящем имя Арсеньева, эти коллекции не смогли сохранить.

В 1914 году в России впервые была объявлена акция по кольцеванию птиц и единственным, кто откликнулся на неё с Дальнего Востока, оказался Арсеньев. Ему были высланы специальные кольца (они бывают разных размеров), он привлёк в помощники многих людей, списки их сохранились и довольно обширные, там много знакомых фамилий, но есть имена, которые  мы совершенно не знаем, например, один из жителей Тетюхе (прим. – ныне Дальнегорск).

Этот эпизод вообще пропал из  официальной биографии Арсеньева, впервые об этом появилась статья в  Бутурлинском сборнике, в Хабаровске. Чем ценны сегодня для нас эти сведения и эти экспонаты? Во-первых, собранные сто лет назад коллекции являются сравнительным материалом и помогают установить изменчивость видов. Во-вторых, каждый экспонат имел этикетку, когда и где он был получен. «Таким образом, –   отметил Иван Николаевич, –  мы получаем точную дату и место пребывания исследователя и можем составить буквально по дням хронологию его путешествий. Я займусь этим в скором будущем, ведь о некоторых  этапах  арсеньевских экспедиций до сих пор не имеется полной ясности».

Иван Николаевич рассказал, что недавно он получил из архива Санкт-Петербурга копии трёх писем исследователя и продемонстрировал страницы, исписанные красивым почерком. Писем Арсеньева очень много, но они разбросаны по архивам, фондам и музеям России, хранятся даже за рубежом, например, в Варшавском университете.

Не до конца исследованы и дневники Арсеньева. Иван Николаевич продемонстрировал одну из страничек, где были фото китайских ритуальных символов из золтой бумаги, сложенных особенным образом. «В канун прошлого Нового года я был в Китае, и – вот, узнаёте бумажку? – Иван Николаевич показал золотистый конвертик.– Прошло сто лет, а китайцы всё так же сидят и  сгибают эти бумажки, чтобы сжечь их в новогоднюю ночь. Устойчивый обычай, а кто его исследовал? У Арсеньева была очень хорошая привычка, он собирал и то, что его касалось, и то, что не касалось. Никто же ему не поручал собирать эти образцы, но он это сделал. И это неожиданно оказалось очень интересным через 100 лет!»

Память об Арсеньеве сохраняется в неожиданных местах и неожиданным образом. Недавно к нам приезжали коллеги из Курганского отделения РГО, из г. Шадринска. Там, в деревне Коврига, они поставили памятник казаку В. Мурзину, соратнику Арсеньева по экспедициям. В своих книгах Арсеньев часто упоминает эту фамилию, по воспоминаниям самого Мурзина, путешественник подарил ему часы, которые сейчас хранятся в Шадринском музее.

В Хабаровске, на одной из центральных улиц, появилась новая достопримечательность: вековой тополь обзавёлся табличкой, гласящей, что он посажен в 1911 году самим Владимиром Клавдиевичем в честь приезда брата. Люди читают, радуются. Память об Арсеньеве можно сохранять по-разному – заключил Егорчев.

Отдельный рассказ был о дочери Арсеньева – Наталье. Трагическая судьба, печальный рассказ. Наталья Владимировна после освобождения из лагеря хотела остаться во Владивостоке, в своей квартире на ул. Арсеньева, 7б. Но судьба забросила её в  Благовещенск, где она скончалась в 1970 году.

Долгое время не знали, сохранилась ли её могила. Иван Николаевич рассказал, как он занимался поисками, они оказались успешными, он показал фотографии её ухоженной могилы. Наталья, кстати, очень похожа на своего отца, портрет которого висит в актовом зале.

И ещё одна находка – уникальная рукописная карта экспедиций Арсеньева, выполненная рукой Арсеньева. Её размер – 16 кв. м! На ней все реки, притоки, названия и маршруты. На кроках карты сохранились любопытные отметки: «место, где много тигров», «много колонков, ходят стаями» и пр. Оригинал карты хранится в фондах Российской академии наук, где её реставрировали.

Фрагмент карты