Главная

"Честь имею" – Владимир Арсеньев. Часть 31

От неизвестности было одно спасение – в дороге

Потерянный клад. Вернувшись из Олгон-Горинской экспедиции и освободившись от обязанностей комиссара по инородческим делам, В.К. Арсеньев вернулся к заведованию Хабаровским музеем. Отдушину от грустных мыслей он находил в чтении лекций в Хабаровском народном университете. В стране разгоралось пламя гражданской войны – страшное время для всякого русского интеллигента. Когда в Хабаровске становилось особенно «горячо», Арсеньев с женой и сыном уезжали на дачу, расположенную на станции Корфовская. Понимая, что может случиться самое непредвиденное, Владимир Клавдиевич собрал все свои награды, ценные бумаги, рукописи, записные книжки, положил их в металлическую банку и запаял ее. Банка была зарыта в землю рядом с дачей. Но... дача вскоре сгорела и «клад» исследователя Дальнего Востока навсегда остался в Корфовской, где-то рядом с могилой Дерсу.

От неизвестности было одно спасение – в дороге. Жажда путешествий, а может, попытка избежать насильственной мобилизации заставили В.К. Арсеньева собраться в новое путешествие. 17 мая 1918 г. заведующий Приморским переселенческим районом Б.Н. Клепинин написал комиссару Дальсовнаркома: «Начальником экспедиции на Камчатку мною приглашен исследователь Дальнего Востока В.К. Арсеньев, с окладом в 6000 руб., утвержденным 23/10 февраля 1918 г. Советом Народных Комиссаров для специалистов, исполняющих работы самостоятельно. Приглашение В.К. Арсеньева прошу утвердить». Комиссар переселения Дальсовнаркома нанес резолюцию:

«Кандидатура Арсеньева как исследователя желательна и утверждается».

Экспедиция на Камчатку направлялась для изучения условий жизни переселенцев и выработки программы будущего заселения далекого полуострова. Поэтому 26 июня 1918 г. приказом Временного бюро по управлению Приморским переселенческим районом В.К. Арсеньева назначили еще и заведующим устройством переселенцев на Камчатке. Помощниками его в этой экспедиции стали бывший казачий генерал А.Ю. Савицкий и В.А. Шребер

Пароход «Сишан». Фото В.К. Арсеньева. Архив ПКО РГО - ОИАК

Вскоре утвердили смету экспедиции в 10 тыс. руб. и срок ее проведения – два месяца. 7 июля 1918 г. на пароходе «Сишан» В.К. Арсеньев отправился со своими спутниками на Камчатку. О том, какое настроение было у Арсеньева во время плавания, лучше всего рассказывает его дневник. «Более неуютного и грязного судна, – писал Владимир Клавдиевич, – чем этот самый «Сишан», я никогда не видел. Первый класс по праву революции заняла для себя команда парохода, оставив для пассажиров второй класс. Билетов было продано больше, чем мест. Поэтому часть пассажиров помещалась в кают-компании. Состав пассажиров самый разнообразный. На судне ехало много спекулянтов-кавказцев на Анадырь и Чукотский полуостров. Они эксплуатируют инородцев и, в то же время, снабжают их всем необходимым. То, что должно было делать правительство, делают кулаки-хищники. Публика самая разнообразная: коммерсанты, техники, рыбопромышленники, золотоискатели, рабочие, искатели приключений, разного рода бродяги и проходимцы, любители легкой наживы за счет обиженных судьбою чукчей, коряков и камчадалов».

«9 июля в два часа пароход «Сишан» прибыл в Хакодате [остров Хоккайдо]. Большая часть пассажиров съехала на берег, а я остался на судне. Порядок, чистота, тишина, вежливость, стремление к лучшему, изящному – все это было резким контрастом нашей российской грязи, разрухе и безалаберщине. Я не мог не видеть насмешки японцев, иронии, неприязни, колких намеков и уколов по самолюбию. Русские как народ, не имеющий национальной гордости, ходят по Хакодате с таким торжествующим видом, как будто они самые счастливые люди на земле. Что для них насмешки японцев! Один техник спросил японца, где у них дом терпимости. Жена японца язвительно ответила: «Над домом терпимости развивается русский флаг». «Ха-ха», – был ответ русского, и веселый, напевая песенку, он пошел искать русский флаг над публичным заведением, где пьяные матросы удовлетворяют с площадной руганью свои животные страсти».

«10–12 июля 1918 г. Один день простояли без всякого дела. Все время шел дождь. Весь следующий день пароход грузился. Творилось что-то невероятное. Темные личности везли на Анадырь для спекуляции и эксплуатации инородцев множество груза. Судном командует не командир, а судовой комитет. Этот комитет принимает участие в этих спекуляциях и за известную мзду позволил так загрузить «Сишан», что он на два с лишним фута погрузился в воду против нормы (ватерлинии). Трап тоже окунулся в море. Мы все стали беспокоиться, но совершенно были бессильны что-либо сделать. Командир справлял своим именины, а команда распоряжалась судном. Им надо было без коносаментов [грузовые документы] как можно больше захватить грузов, невзирая на то, что ватерлиния давно уже скрылась под водой. В каютах нет спасательных жилетов; судно вследствие недосмотра загружено с креном. Создалось положение, вызывающее опасение и тревогу за благополучный исход плавания».

Путевой дневник. Архив ПКО РГО - ОИАК. Ф. ВКА, Оп. 1. Д. 27.

К счастью, плавание закончилось без приключений. 19 июля 1918 г. пароход «Сишан» бросил якорь в Авачинской бухте. Город Петропавловск-Камчатский напоминал большое село. Деревянные домики вытянулись вдоль единственной улицы, имеющей плохонький тротуар, на котором только и можно было спастись от грязи. Некоторые дома из крепкого корабельного леса, построенные много лет назад, почернели от сырости и старости. Чем-то сентиментальным повеяло от этих домов на В.К. Арсеньева.

Хорошо соберёшься – удачным будет путь. Со своим имуществом Владимир Клавдиевич и его спутники перебрались в школу. Пришлось потратить много времени, чтобы разобрать все вещи и подготовить их для дальнейшей дороги. Арсеньев за годы странствий твердо усвоил правило: насколько хорошо соберешься в поход, настолько удачным будет путь!

Петропавловск-Камчатский. 1918 г. Из книги Ж. Крамаренко.

«Неуважение к славе и к памяти погибших». 22 июля, когда выдалось немного свободного времени, Владимир Клавдиевич совершил экскурсию по Петропавловску-Камчатскому. Ему было интересно не только посмотреть город, о котором он много слышал, но и проверить, сохранились ли в нем свидетельства исторического прошлого. Особенно Арсеньева интересовали памятники, связанные с обороной города в 1854 г., когда командир небольшого гарнизона генерал В.С. Завойко смог с блеском защитить Петропавловск от нападения Англо-Французской эскадры.

Вернувшись домой, В.К. Арсеньев записал личные наблюдения: «В городе опытный глаз сразу различает постройки позднейшего типа от завойкинских. Последние имеют старые крыши из дранок, покрытых плесенью, стены обшиты палубными досками, и оконные рамы с частыми решетинами и мелкими стеклами. Завойкинский дом загажен, заброшен. Стены его еще очень крепки, но пол и крышу надо сделать новые, иначе пропадет все. Памятник Лаперузу сделан из огромной вулканической бомбы-«лапили». Часовня братской могилы, видимо, обречена на разрушение, потому что кирпич, из которого она сложена, разваливается. Опытные люди говорят, что для этого кирпича употребили не пресную, а соленую воду, и оттого он стал гигроскопичен. Памятник Берингу покачнулся и грозит падением. На памятнике Славы, что на косе, карандашом сделано много посторонних записей. Неуважение к славе и к памяти погибших. Чем больше я живу, тем больше нахожу отрицательных качеств у русского славянина. Самое же доминирующее у них – это беспринципность».

На обратной стороне рукой В.К. Арсеньева: «Камчадалы вываривают жир из рыбы, бросая горячие камни в бот». Архив ПКО РГО – ОИАК. Ф. ВКА, Оп. 1. Д. 27.

Планы по переселению. В Петропавловске-Камчатском В.К. Арсеньев тут же приступил к своим обязанностям заведующего устройством переселенцев. В первый день он устроил совещание с областным Камчатским комитетом и представителями Завойкинского волостного комитета, на котором рассказал о планах и задачах экспедиции. К этому времени маршрут Арсеньева вылился в ясную и определенную форму: он идет обследовать долину реки Камчатка с точки зрения возможности переселения, а попутно будет собирать этнографические и географические сведения. Вернуться домой он предполагал с последним пароходным рейсом в ноябре или начале декабря с тем, чтобы через год возобновить работы на Камчатке, особенно на ее восточном побережье, богатом пушниной и морскими животными.

Путевой дневник. Архив ОИАК. Ф. ВКА. Оп. 1. Д. 27.

Рукой В.К. Арсеньева: «Внутри юрты». Архив ПКО РГО – ОИАК.

Любуясь пейзажами. 2 августа 1918 г. на крейсере Управления рыбных и звериных промыслов «Командор Беринг» В.К. Арсеньев и его помощники отправились в Усть-Камчатск. Они планировали от этого поселка подняться вверх по реке Камчатка и вернуться через полуостров в Петропавловск к отходу последнего парохода. В течение трех дней плавания вдоль восточного берега Камчатки Арсеньев почти не уходил с палубы крейсера. Высокий, обрывистый берег с естественными террасами и карнизами, которые в августе уже были покрыты массой снега, большие водопады, сбегающие в море, заросли сланцев, буро-красные обнажения изверженных пород создавали весьма эффектные картины. По пути крейсеру встретилось стадо китов. Некоторые животные всплывали на поверхность воды совсем рядом с судном, и путешественники имели возможность хорошо рассмотреть этих морских гигантов. По мере приближения к реке Камчатка берега становились оживленнее. Кое-где были видны следы пребывания людей. Однажды с берега крейсеру подали сигнал. Пришлось остановиться и выслать шлюпку, но тревога оказалась ложной: просто местный житель выражал таким образом восторг по поводу захода корабля в эти довольно пустынные воды.

С обратной стороны фото рукой В.К. Арсеньева: «Семья Тюменцева и земледельческие орудия в селе Ключи. Камчатка. 1918 г.». Архив ОИАК. Ф. ВКА, Оп. 1. Д. 27.

В Усть-Камчатске. 5 августа 1918 г. в 8 часов утра «Командор Беринг» бросил якорь в устье реки Камчатка, у поселка, который так и назывался – Усть-Камчатск. Жизнь в нем держалась благодаря рыбоконсервному заводу братьев Демби. Они же дали приют Арсеньеву и его спутникам. Владимир Клавдиевич обнаружил среди обитателей поселка своего знакомого – Г.А. Крамаренко, с которым встретился в Петербурге восемь лет назад: тот после путешествия на Камчатку с фонографом и кинематографическим аппаратом читал доклад и показывал кинематографические снимки в Русском географическом обществе.

Он показал мне свой дневник. Еще больше, чем с Крамаренко-старшим, Владимир Клавдиевич сблизился с его сыном, 15-летним Жорой. Мальчика отличала склонность к исследованиям и наблюдениям за природой, а также дотошность и аккуратность в сборе материалов. Владимир Клавдиевич поделился с ним опытом по заполнению путевого дневника. По этому поводу Жора Крамаренко сделал следующую запись в своем дневнике 6 августа 1918 г.: «После чая к нам заходил господин Арсеньев. Он видел мой дневник и показал мне свой. Господин Арсеньев давно ведет свой дневник и зарисовывает в него разные инородческие вещи, как-то: шаманские принадлежности, нарты, сумки, охотничьи принадлежности и т.п.

Крамаренко, Георгий (Жорж) Гавриилович и его книга. Частная коллекция.

Он очень хорошо рисует и раскрашивает в натуральные цвета карандашами. Из разговора с ним я узнал, что Арсеньев писал много по изучению инородцев, читал доклады, а по его дневнику и рисункам я понял, что он действительно ученый путешественник. Тут же он указывал мне и советовал, как нужно вести дневник, и что я должен непременно научиться рисовать карандашом. А необходимо это для того, чтобы можно было зарисовывать в дневник иллюстрации, которые могут давать более ясное представление о встречающихся в путешествии предметах, трудно объяснимых словами. К сожалению, в самый разгар интересных разговоров с господином Арсеньевым, нас позвали обедать».

Действительно, очень жаль. Это была единственная возможность узнать из первых уст, каких принципов ведения путевого дневника придерживался Владимир Клавдиевич.

Дружба с братьями Демби. За время пребывания в Усть-Камчатске В.К. Арсеньев очень подружился с братьями Демби, чей отец, скончавшийся незадолго до этого в Гонолулу, был одним из основателей русского рыбопромышленного дела на Дальнем Востоке. Демби-младшие родились и выросли во Владивостоке и в беседах с Арсеньевым обнаружили, что имеют много общих знакомых.

Братья Демби. Япония. Частная коллекция.

За раскопками. 10 августа решено было всей компанией отправиться в селение Камоки, где когда-то располагалось древнее камчадальское поселение. Вскоре после завтрака вельбот Демби «Форель» нагрузили охотничьими вещами и провизией, так как поездка рассчитывалась дней на пять. Арсеньев намеривался произвести раскопки на могилах древнего народа, а братья Демби хотели поохотиться. Добравшись до места, охотники долго беседовали с камчадалами, расспрашивая их, где обитают горные бараны и как туда попасть. Эти же камчадалы указали Арсеньеву на один из огородов, при обработке которого они находили каменные старинные топоры, молотки и пр. Владимир Клавдиевич тут же отправился туда в сопровождении всех своих спутников и, действительно, нашел на огороде несколько каменных топоров и молотков, наконечников копий и стрел из кремния и вулканического стекла; кроме того, кому-то попались обломки жировых лампочек и один человеческий череп, по определению Арсеньева, инородческой женщины.

В.К. Арсеньев (крайний справа): «На дорогу приготовились в Шаромахе». Камчатка, 1918 г. Архив ПКО РГО - ОИАК.

Не смог Владимир Клавдиевич удержаться от археологических раскопок. Местные мальчишки заинтересовались его работой и очень ему помогли. На память он записал фамилии всех добровольных помощников в свою записную книжку.

Вернувшись в Усть-Камчатск, Арсеньев обнаружил, что катер, наконец, готов и можно продолжать путь.

Последняя часть пути к городу была самой памятной. Путешественники любовались живописной дорогой и красотой Коряцкого и Авачинского вулканов. Уже в сумерках 25 сентября они пришли в Петропавловск. К счастью, в гавани оказалось предостаточно судов, отправлявшихся во Владивосток. На рейде стояли «Адмирал Завойко», «Монгугай», «Эривань» и военный транспорт «Якут». 6 октября 1918 г. «Якут» с путешественниками на борту снялся во Владивосток и ровно через неделю бросил якорь в бухте Золотой Рог.